Фигура Эльмана Оруджова хорошо известна в кругу украинских производителей молока и за его пределами. Он был среди первых, кто начал внедрять в Украине промышленное производство молока. За последние десять лет отрасль вышла на новый уровень, но лучшие мировые показатели еще впереди. О том, чему научились отечественные молочники, и о новых идеях развития молочной отрасли рассказывает заместитель руководителя департамента сельскохозяйственного производства по животноводству агропромхолдинга «Астарта-Киев» Эльман Гасанович Оруджов.

— Эльман Гасанович, какой вам помнится украинская молочная отрасль 10 лет назад?

— Для нашей молочной отрасли 2006-й и 2007-й можно назвать годами, когда были восприняты новые технологии. Хорошо помню 1999−2000 годы, когда корпорация «Агро-Союз» начала внедрять новые мировые знания и технологии, в частности беспривязное холодное содержание скота, доильные залы, однотипное кормление. Процессы восприятия этих технологий продолжались долго. Дискутировали в течение 6−7 лет. Я бы сказал, что в 2007-м дискуссии прекратились, все пришли к выводу «надо!». Новые знания перестали отталкиваться. Хотя, конечно, оставались и такие производители, которые относились к ним категорически неприйнятливо.

Появились последователи «Агро-Союза». В частности, среди них были ОДО «Терезино» и ООО «Украинская молочная компания» (Киевская обл.). Люди поверили в бизнес, решились на реконструкцию и строительство ферм, устанавливали доильные залы, переходили на однотипное кормление, покупали кормосмесители, хотя не каждый имел средства для одноразовых больших инвестиций. Начался период взвешенного подхода. Десять лет назад были приняты новые глобальные технологии содержания, кормления, доения, управления здоровьем и воспроизведением, но не план дальнейшего развития отрасли и достижения лучших производственных показателей.

— Какой в ​​то время у вас был багаж знаний и опыта?

— Я был полностью готов к внедрению новых технологий. Я некоторое время работал в «Агро-Союзе», который был своего рода пропагандистом и проводником новых знаний и технологий. На наших семинарах и конференциях мы рассказывали аграриям о лучшем мировом опыте и демонстрировали первый отечественный. Затем я начал работать самостоятельно как независимый консультант, и этот период также мне очень запомнился. Я помогал реализовать проекты в Украине и России. Впоследствии в моей жизни появился Андрей Дикун и Ассоциация производителей молока. И тот багаж знаний и опыт, который накопился еще в «Агро-Союзе» и других проектах, начали использовать для членов ассоциации.

Один из серии семинаров АПМ с участием Эльмана Оруджова. ООО «АФ им. Т. Г. Шевченко» (Черниговская обл.), май 2012 года.

— Что давалось труднее в процессе внедрения новых технологий?

— Труднее всего было механизировать и автоматизировать технологические процессы на ферме. Использование доильного зала означало, что доярке с нагрузкой 100 голов не нужно уже было нагибаться по пять раз к каждой корове — более 900 раз за день, как это бывает на привязи (то же катастрофа, ни один спортсмен такого не выдержит!). Кормление общим смешанным рационом означало независимость от погодных и других условий. Все это дало довольно неплохой всплеск производительности.

Конечно, появились проблемы со здоровьем, воспроизводством, ведь на промышленной ферме полностью отсутствует индивидуальный подход к животным. Вместе с тем находились и способы решения: синхронизация охоты, новые ветеринарные препараты и вакцинация, программа управления новотельными.

В мире также допускали ошибки, но учились на них и шли к успеху. Мы же, как всегда, исходили из собственных возможностей и загоняли себя в рамки имеющихся производственных мощностей. Но все равно это принесло результат: молочная продуктивность возросла. Там, где действительно придерживались технологических требований и параметров, это сработало.

Большое влияние имели и сейчас имеют на развитие отрасли скачки цен на молоко. Когда цена высока, все забывают о новых технологиях, инвестициях, совершенствовании — просто успокаиваются. Когда нет прибыли, начинают массово вырезать животных. Нам, видимо, не хватает понимания того, что период высоких цен не может продолжаться постоянно и всем присуща цикличность, в том числе и в цене на сырье. Она колеблется от 0,25 до 0,65 евро. Для нее характерен трехлетний цикл: взлет и спад. Сейчас мы идем на подъем и еще два года закупочная цена должна расти.

— Что посоветуете?

— Не успокаиваться, потому что это самая большая опасность. Если сейчас цена повышается и есть прибыль, то обязательно нужно начинать внедрять новые технологические решения. Уже сейчас надо готовиться к следующему спаду. В частности подготовить технологические процессы, собственное производство к тому, чтобы даже при самой низкой цене зарабатывать хотя бы минимум, но не работать в убыток. То есть, позже мы можем заработать или много, или мало, но не будем убыточными. Это реально и возможно. Наша проблема в том, что мы не верим в это, просыпаемся и начинаем действовать слишком поздно. Деньги поступают — хорошо: успокоились и ни во что не инвестируем. А когда вдруг снова падает цена, тогда уже, конечно, не до инвестиций.

— Какие ошибки или недостатки были характерны для прожитого десятилетия?

— Одним из главных недостатков было качество. Качество во всем: начиная от выполнения процессов до ветеринарных препаратов и кормов. 2017 должен быть началом качества, потому что без него следующие десять лет мы не сможем двигаться вперед. И качество должно быть везде: в молоке, кормах и наших действиях. Понимание качества у нас есть, но действий нет. Мы думаем о количественных параметрах, а о качественных часто забываем.

Поэтому когда посмотреть на пройденный путь, то можно сказать, что было принято много технологических решений. И не без ошибок. Одну из крупнейших сделали, когда пытались «запихнуть» новые технологии в уже существующие коровники. Таким образом сразу ставили себя в рамки, ограничивали комфорт животных. Мы были скупы: боялись дать больше, но хотели больше получить. Иногда это делали не сами инвесторы, руководители или работники, а продавцы оборудования и препаратов. Их цель ясна: продать. Они соглашались на все условия клиента. Действительно, они продавали технологию, но шли на уступки в зависимости от желаемых параметров заказчика.

На рынке не хватало экспертов с подтвержденным опытом, которые должны диктовать технологии. Речь идет и обо мне тоже. На тот момент у меня были определенные знания, но системности и основательности, пожалуй, достаточно. Оправдываясь, скажу, что тогда и в мире многих вещей не хватало, ведь промышленное молочное производство утвердилось лишь в 1997 году. Если посмотреть на все это с точки зрения десятилетней цикличности, то период с 1997 по 2007 год был временем становления, с 2007-го по 2017-й — приобретение опыта и оттачивания мастерства. Думаю, мы уже прошли путь, который обозначен большими потерями поголовья и невзвешенными решениями.

Сейчас начинается третий большой цикл — мастерства и признания. Украинская молочная отрасль по уровню развития уступает производству свинины и птицеводству. Называют разные причины этого. На мой взгляд, истинной причиной является земля. Если производители свинины и птицы могут обходиться без земли, то молочная отрасль значительно больше к ней привязана. Решение земельного вопроса может стать ключом к решению молочной проблемы. Пока вопрос земли в Украине «висит», инвестировать в животноводство никто не будет.

— И что, тупик, если вопрос земли не разрешится?

— Всегда есть два пути. Раньше думал, что если не выкупить землю под корма, то можно остаться без фермы. Но сейчас думаю иначе: животных нужно «оторвать» от земли. Как только мы это сделаем, в животноводстве состоится настоящий взрыв. Приведу несколько аргументов.

Животноводство как социальный проект долго не выдерживает. Когда меня пригласили в «Астарту», я сначала не соглашался, но потом стало интересно, именно здесь мог реализовать свои идеи. Вообще для владельца холдинга молочное направление было социальным проектом. 16 тысяч коров держали ради сохранения села. Если много холдингов вырезали коров, то «Астарта» — нет. Но все же встал вопрос сделать в этом направлении производства бизнес, и я за это взялся.

Больше месяца понадобилось, чтобы посетить каждую из 74 ферм холдинга, потому что они разбросаны по всей стране. Я увидел фермы, где корм раздается с бричек, молоко доится в ведро, условия содержания животных плохие. Я ужаснулся от увиденного и даже хотел уволиться. И это я, человек, которого ничем не удивишь. Спрашивал себя: «Зачем тебе это нужно?»

А потом вспомнил, что иногда, анализируя свой путь в молочном скотоводстве, ловил себя на мысли: если бы мой нынешний опыт и багаж знаний в советское время, сколько бы я мог сделать! Наверное, стал бы героем соцтруда. И вот случай: своего рода Советский Союз, брички, ведра. Ты же этого хотел. Делай. Это задело мое внутреннее «я». Это был настоящий вызов. Для тех ферм машина времени остановилась, и мне надо было найти решение, как молочное направление вывести на достойный уровень.

Подсказку нашел в отчете Торгово-промышленной палаты США по проблемам украинского сельского хозяйства. Там упоминается высокая себестоимость производства, нехватка квалифицированных кадров, лишние люди на производстве, отсутствие инвестиций и новых эффективных систем управления. Так и есть. Мы вроде об этом знаем, но так четко эти проблемы никто не идентифицировал. Я ухватился за подсказку — и пришло решение: инфраструктурные проекты. С любой кризисной ситуации именно они всегда вытягивали страны. Над этим и начал работать.

Когда мы со специалистами начали посещать хозяйства «Астарты», то анализировали состояние на ферме, указывали на недостатки, давали указания и ехали дальше. Казалось, этого достаточно, чтобы навести порядок. Однако, возвращаясь, видели, что все остается на своих местах. Люди уже привыкли к тому, что им только указывают. Они привыкли, что их наказывают безразлично за что и почему. Действительно, так и есть: каждый раз кто-то приходит, рассказывает, что делать, и на этом все. Нету чтобы прийти, закачать рукава и сделать, или просто избавить от ненужной и тяжелой работы. Работников никто не научил, не дал возможности, инструментов, которыми они могли бы пользоваться.

На ферме, начиная от заготовки корма и до раздачи на кормовой стол, существует немало серьезных проблем. И дело не в людях, не они плохие. Есть ряд других причин. Во-первых, работать на нынешнюю зарплату квалифицированные работники не будут. Во-вторых, не те условия, не те инструменты, не те дороги, абсолютно все не то, а мы хотим что-то из этого получить. Это нереально.

Хотим на 200−300 коров иметь суперпрофессионалов, которым способны заплатить, и даже не думаем, как изменить ситуацию. Хотим приготовить идеальный рацион, как в Израиле или Америке, и получать 30−40 кг молока. Знаете, если их рационы скормить нашим коровам, а наши их, то наши животные будут давать 40 кг молока, а их 15, или, скорее всего, и не выживут на таком корме. В чем причина? Мы просто не умеем выращивать, заготавливать и готовить корма. Мало хотеть, надо выстроить систему и работать с ней. Но на ферме на 200−300 голов это нереально. В этом суть.

— Что нужно сделать?

— В свое время АПМ сделала этот первый шаг — консультирование. Мы ездили по хозяйствам, и это дало, по крайней мере тем, кто хотел перемен и не имел других возможностей. Производителям не хватало знаний и подсказок. Их они получили от АПМ и выросли. Второй шаг ассоциации — это мобильные бригады ветврачей, которые не просто указывали на ошибки, а сами выполняли работу, диагностировали заболевание, проверяли на стельность, расчищали и лечили копыта — то есть наконец взяли на себя ответственность за результат.

Я подумал, почему бы в «Астарте» не использовать этот подход? У нас уже работают мобильные бригады специалистов, которые имеют все необходимые инструменты, оборудование и средства. И не нужно на каждой ферме иметь ветеринара или техника по расчистке копыт, держать весь набор дорогого оборудования.

Далее. В Израиле, например, работают кормовые центры, обслуживающие фермы в радиусе 200−300 километров. Разве в свиноводстве и птицеводстве не так же? Производители свинины и пташатины не заготавливают, а покупают готовые корма. Нам еще не хватает понимания того, что нужно думать не о «дорого» или «дешево», а о «выгодно» или «невыгодно».

Очень часто срабатывает сигнал «дорого» и включается режим «искать дешевле». Однако дешевле не всегда выгоднее. Наш рынок, в том числе и частный сектор, уже готов работать по-другому: купить корм по более высокой цене, но гарантированно получить большую выгоду от инвестиций. Итак, в основе успеха уже заложено.

Сейчас мы достраиваем кормовой центр, будем заготовлять качественные корма, покупать качественные ингредиенты, готовить качественные кормосмеси и будет обслуживать 6−12 тысяч голов скота. Тогда хозяйства не будут привязаны к земле.

Мы делаем акцент на качестве. Разве можно на худшем стать лучшим? Никогда. А у нас обычно плохие поля используются для животноводства, а лучшее зерно экспортируется.

Мы будем покупать для кормового центра только высококачественный продукт. За него нужно заплатить. Это закономерно. Качество — это как раз та выгода, за которую мы готовы платить. Мы полностью изменили подход. В 2017-м мы не будем специально выделять площади под выращивание кормовых культур на силос и сенаж. Мы будем покупать лучше и то, что еще в поле. Представляете, каким будет качество силоса? Мы готовы платить нашим растениеводам дороже, чем если бы они продали зерно за границу. Корм из лучших полей они отдадут нам.

Да, мы будем покупать дорого, но в конечном итоге это обойдется дешевле. Суть не в том, что мне нужен дорогой корм. Корм должен быть качественный. За месяц или две недели до уборки мы объедем наши поля с агрономом и комиссией и выберем лучшее.

— Вы готовы у «Астарты» покупать корм по мировым рыночным ценам?

— Да, и только выиграем от этого. Кстати, у нас нет привязки к «Астарте», поэтому покупать будем не только у нее, а у любого сельхозпроизводителя — мы же хотим строить рыночные отношения. Конечно, в приоритете будут свои хозяйства. Фактически «Астарта» не будет нарушать уже заключенные контракты, просто мы будем заказывать у нее необходимое количество зерна.

Плюс такой системы еще и в том, что не будем заготовлять избыточный корм. К примеру, в прошлом году мы посеяли однолетние травы на сенаж. Был хороший урожайный год, сенажа заготовили двойную норму. Зачем? Мы сенаж сохраняем по три года, а потом травим им животных. То есть, если силоса из кукурузы или пшеницы заготовлено достаточно, то остальное пойдет на зерно. А однолетние или многолетние травы куда девать? Вырастили — должны заложить. Или, наоборот, показался неурожайный год и животные остались голодными. А так у нас будет работать гибкая система.

Я категорически настаиваю на том, что самая большая проблема не в том, что наше животноводство неэффективное и неприбыльное. У нас неэффективное кормопроизводство. Если сегодня из пяти отраслей: растениеводство, птицеводство, свиноводство, молочное и мясное скотоводство — три первых достигли лучших мировых показателей, то в молочном скотоводстве мы на полпути: в среднем доим 6000 литров на корову, а мировой показатель — 12 тысяч. Если корову оцениваем по производительности, зерновые по урожайности, то по каким показателям оцениваем эффективность кормовых площадей? Пока не ответим на этот вопрос, животноводство никогда не станет прибыльным. С другой стороны, если продаем молоко по сорту, пшеницу по классу, то по каким параметрам покупаем корма?

Достраивается кормовой центр, который будет заготовлять качественные корма, покупать качественные ингредиенты, готовить качественную кормосмесь и обслуживать 6-12 тысяч голов скота.

— Вы уже имеете ответ, как сделать производство молока прибыльным?

— Ключ к успеху — это ответ на два вопроса: как оценивать эффективность кормовых площадей и по каким показателям покупать корма. Эффективность кормовых площадей во всем мире оценивают по выходу сухого вещества с гектара. Лучшие мировые показатели достигают 25 т/га, в Украине удается получить максимум 5 т/га. Если животноводство отстает от мировых показателей в два раза, то кормопроизводство — в пять раз! Об этом никто не думает и не ищет решения. В «Астарте» 22 тыс. га использовали под кормопроизводство. Сейчас я сократил площади на 12 тыс. га и готов еще десять тысяч отдать.

Еще одна украинская проблема — земля и люди. Это две величайшие ценности. Как мы относимся к земле, которую используем под кормопроизводство? Ужасно. Как платим людям? Один доллар? Это достойная зарплата? До наших основных ценностей мы относимся равнодушно, а так нельзя.

Третий ключевой фактор — это учет: неверно считаем и списываем на животноводство все что угодно. На корма также списываются непонятные, часто несправедливые затраты. Стоимость кукурузного силоса составляет от 300 до 900 грн., сенажа — от 600 до 2800, сена — от 800 до 5 тыс. грн. за тонну. Откуда такие цены?

Многие возмущаются, что животноводство лишают НДС, а я за это. Давайте работать на равных. Я уверен, что молочное скотоводство — суперприбыльная отрасль. Я в это верил, верю и знаю, что так будет.

Дело в том, что у нас колхозная система учета, созданная еще в 30-х годах. Ее разрабатывали под государственную собственность и другие технологии. А в каком веке мы живем? Сейчас возраст автоматизации, компьютеризации и мы практически отошли от государственной формы собственности.

Система управления производством также колхозная, в государстве также. Никто эту систему не ломает. Я пытался это делать — очень сложное дело. Фрагментарно менять нереально, потому что зародыши и ростки новых гениальных идей погибают сразу. Систему управления нужно строить новую.

Перспективу вижу в том, чтобы оторвать корову от земли путем создания кормоцентров, которые будут работать как комбикормовые заводы для птицы или свиней. В кормоцентре можно будет правильно готовить рационы, используя качественные ингредиенты и необходимые добавки, на фермах это делать невозможно. Рацион удовлетворительный, если на нем можно надоить 20 литров молока в сутки, хороший — 30, отличный — 40. Сегодня в Украине в среднем доят до 20 литров. Вывод: мы скармливаем коровам рацион удовлетворительного качества. Кормоцентр приготовит отличный корм. Тогда точно будем доить 40 литров.

Также нужно развивать систему услуг профессионалов. В «Астарте» будут работать сервисные бригады зоотехников, ветеринаров и других специалистов, которые дважды в неделю будут посещать фермы и выполнять необходимую работу. У нас уже создано 4 бригады, обслуживающие около 20 ферм. До этого на каждой работало по 3−5 специалистов. С них мы выбрали лучших. На ферме же назначается ответственное лицо, которое просто выполняет указания. Для этого не нужно иметь специальное образование, это должен быть просто ответственный и дисциплинированный работник.

— Сложно было найти специалистов для сервисных бригад?

— Нет, тем более что зарплата у них выросла втрое по сравнению с предыдущей. Кормоцентр мы уже запустили, теперь надо выйти на определенные объемы производства. Тогда на фермах уже не нужно будет заготавливать, хранить и готовить корма. В перспективе так и будет. Корма продавать не только своим хозяйствам, но и другим, в том числе мелким фермерам.

— Что тогда фермеру останется делать?

— Ухаживать за животными и доить. Эти две функции любая ферма может выполнять. У фермера останется много времени на отдых и семью. Он не будет полностью привязан к ферме, как европейский. Европейцы сами себя загнали в это ярмо. Нам не нужно идти их путем.

Я всегда был противником мелких ферм, там невозможно выстроить технологии и качественно выполнять весь объем работ. А с таким подходом возможно. Тогда через год-два будут идти войны за развалившиеся фермы. Из-под подушек и матрасов доставать деньги, чтобы их выкупить. Начнется настоящее возрождение.

— Думаете, так и будет?

— Ни капли в этом не сомневаюсь. Давайте посмотрим, что фермеру останется делать: присмотреть и подоить корову. Кто тогда не захочет заниматься молочным скотоводством? Возрождай старые фермы — и работай. Конечно, на это тоже нужны средства, но в этой моделе будущее, и я хочу показать это инвесторам. Моя истинная цель, чтобы работа в животноводстве стала наконец престижной, чтобы ею не пугали молодежь, как нас в детстве. Уверен в том, что корова будет давать 1000 долларов прибыли. А работникам можно будет платить достойную зарплату. Если создадим условия, то люди перестанут ездить на заработки в другие страны. Следует мотивировать людей, чтобы в отрасль пришли лучшие специалисты.

Цена кормов, ветеринарных и других услуг, форма учета будет для всех одинакова. И сможем сравнить хозяйства и увидеть, кто эффективнее. Нужно играть открыто. К сожалению, мы очень этого боимся, потому что так сложилось исторически. Надо начинать открываться и показывать результаты своей работы, тогда можно надеяться и на быстрое развитие отрасли. Я верю в это.

Над всем этим нам нужно работать следующие десять лет, и наступит настоящий прорыв, поскольку сейчас животноводство на самом дне. Когда в литературе вычитал, что существует пять категорий руководителей: рвачи, хранители, спортсмены, создатели и государственники. Рвачей у нас практически не осталось. Там, где они руководили, скот давно вырезали. Хранителей много — около 80%. Такие руководители держат хозяйства, верят в дело, имеют, но только для себя. Есть и спортсмены, их более 15% — это те, которые стремятся быть лидерами. Создателей, которые хотят что-то после себя оставить, — 3% и каких-то 1−2% — это государственники, которые думают об устройстве села, детсада, школы. С возрождением отрасли, увеличением зарплат и благосостояния работников это процентное соотношение должно измениться в пользу государственников.

Но если ничего не делать, то ничего и не будет меняться. И я вижу только такой путь. Это мировая тенденция. Нужен год-два, чтобы в это поверили наши производители.

— Ваша модель кормоцентра близка к израильской?

— Да, в Израиле работают подобные кормоцентры, хотя крупные фермы самостоятельно заготавливают корма. Израиль очень просто подходит ко всем вещам. В простоте их гениальность. Думаю, даже американцы позаимствовали у них много идей. Американцы на крупных фермах также сами заготавливают корм, но у них развита инфраструктура, другой подход, у них нет колхозов или совхозов. А у нас есть. У нас агроном, который выращивает зерно на продажу, выращивает также и корма. Где-то в мире такое есть? Так зачем это нам?

На большой ферме на 5−6 тыс. голов в любой стране мира вы не найдете зоотехника или ветеринара. А у нас даже маленькая ферма имеет и зоотехника, и ветеринара — хоть и плохой, но свой. Еще раз повторю: на плохом мы не можем быть лучше. Пользоваться услугами лучших нам кажется дорого, боимся затрат, однако в итоге потери в разы больше. На примере «Астарты» мы хотим показать, что покупать по рыночным ценам услуги значительно выгоднее, чем иметь свое и не лучше. Говорить и убеждать — бесполезно. Надо сделать и показать результат, тогда нам поверят.

— Вы против заготовки кормов отдельными хозяйствами?

— Нет, пусть заготавливают те, у кого это получается. Однако я знаю хозяйства, где это невозможно, потому что агроном отдает приоритет производству зерна, а не кормов. Я отказался от выращивания люцерны — просто заставил ее перепахать. Сама кормовая культура уникальна, но мы не можем достичь высокого качества корма. Я не смогу переломить сознание агронома. Поэтому мы перешли на кукурузу и пшеницу на силос. Так будет продолжаться год-два. Далее будем вводить другие кормовые культуры. Агроном должен понимать, что нет разницы между выращиванием зерновых и кормовых культур.

По моим подсчетам, при эффективном кормопроизводстве на одну корову нужно максимум 0,3 га, даже 0,16 га достаточно. Расчет прост. В день корове нужно 22 кг сухого вещества, умножаем на 340 дней, получается 7,5 т сухого вещества. При содержании в рационе 50% концентратов нужно 3,7 т СВ фуража, хотя можно округлить до 4 т. Если с одного гектара научимся получать 25 т СВ корма, то получается, что прокормить одно животное хватит 0,16 га. А мы все привыкли считать 1 га на корову. Земли нужно в четыре раза меньше. И поймем, что все лишние расходы на гектар земли ложатся на животноводство, а мы хотим, чтобы оно было прибыльным. Неужели это не очевидный факт? Хотя я тоже до определенного момента этого не видел и не понимал.

— Когда поняли?

— Когда начал работать в «Астарте» и увидел весь масштаб проблемы с высоты. Сначала я был очень увлечен технологией и думал, что она позволит развиваться. Но когда технологически все сделано правильно, а отдачи нет, а когда еще и начинаешь считать экономику, то задумываешься. Ночами не спал, искал решение. И оно обязательно приходит, если очень захотеть. Получается просто, осталось реализовать.

— Что пожелаете аграриям, переработчикам и поставщикам средств производства?

— Во-первых, качества. Оно должно быть на первом месте. Надо работать над качеством и давать его другим, чтобы у нас в жизни оно было повсюду. Во-вторых, не быть жадным. Попробуем немного придержать свою жадность, чтобы не получать 120 или 250% рентабельности, а 20−25%, иногда 50%. Дайте и другим зарабатывать, повысьте подчиненным зарплату. Нам сейчас нужны эти две вещи и больше ничего. Вот такое у меня пожелание.

Журнал «Молоко и ферма»